Книга Флаг, барабан и паровоз  - Оксана Обухова

К Евдокии подошел Антон, взял ее ладонь, приложил к губам и прошептал:

– Я не хочу с тобой прощаться. Поехали. Мы с Серегой быстро порешаем дела, потом, если захочешь, вернемся сюда.

От пристального взгляда карих глаз у Евдокии побежали по спине мурашки и пересохло горло.

– Да, – прошелестела сыщица. – Куда мы едем?

– В Н-ск.

Только что горячая ладонь Евдокии вмиг заледенела. Сказка закончилась, едва Антон произнес название города.

Город Н-ск для сыщицы закрыт. Навечно.

О том, что она никуда не едет, Дуся отважилась сказать Синицыной только по телефону. Вечером.

– Ты не можешь меня так подставить, Землероева! – стенала Линка в трубку.

– Я тебя не подставляю. Ты можешь ехать, я – нет.

– Никогда не думала, что ты можешь быть такой упрямой стервой!

Дуся выдержала паузу.

– Лин, не говори того, о чем позже пожалеешь.

– Да пошла ты к черту, Землероева! Я уезжаю с Сергеем!

Евдокия тихо выговорила:

– Лин, у меня есть серьезные причины, чтобы отказаться.

– Паршин позвонил, да?! Предложил с женой и дочкой погулять, поесть мороженого?!

– А если и так?

– Дура! Так и просидишь на берегу до седых волос, пока все зубы не выпадут!

– Своеобразно ты меня уговариваешь, подруга, – хмыкнула сыщица.

– Да пошла ты к черту… Уговаривать тебя… Линка отключила связь.

Но через час снова начала звонить. Потом пошли молитвенные эсэмэски…

Один раз позвонил Антон, но Евдокия не ответила.

Решила резать по-живому, пока совсем не приросла.

Полночи плакала.

* * *

На шестой день после отъезда Синицыной в Н-ск к Евдокии пришла мама Лины тетя Вера. С порога задала вопрос:

– Дусенька, у тебя есть известия от Ангелины?

– Да, конечно, проходите, тетя Вера…

Девушки дружили с детства, учились в одном классе, сидели за одной партой. В семье доцентов Синицыных к Дусе относились как к родной.

Вера Анатольевна, тиская в кулачке платок, прошла в гостиную, села на краешек дивана и снизу вверх поглядела на растерянную, еще чуть заспанную Дусю, застывшую столбом посередине комнаты. В ввалившихся, обведенных черными кругами бессонницы глазах гостьи стоял вопрос. Плескалась надежда.

– Когда она тебе в последний раз звонила? – спросила Вера Анатольевна.

– Да, собственно… когда? – сама себя спросила Дуся. – На следующий день после отъезда. Сказала, что устроилась шикарно, просила к ней приехать.

– А после?! Потом Синицына тебе еще раз звонила?!

– Нет. Эсэмэски присылала. Много. Разговаривая, мы ругаться начинали.

– Когда пришла последняя эсэмэска?

Евдокия видела, что тетя Вера на грани срыва, говорит сквозь стиснутое горло.

– Кажется… три дня назад.

– Дай мне твой телефон.

В категоричном тоне проклюнулся преподаватель одного из лучших столичных вузов. Вера Анатольевна безапелляционно протянула раскрытую ладонь, куда был моментально вложен землероевский мобильник.

Уже вручив на автомате строгому доценту личный телефон, Дуся начала судорожно припоминать, а не написала ли Синицына чего-нибудь крамольного? Сиречь – интимного.

Но тете Вере на постельные интрижки дочери наплевать и растереть. Прочитав все сообщения на телефоне, кандидат наук даже бровью не дернула, встретившись там с эпитетами «упрямая коза», «предательница чертова» и кое-чем похлеще: в посланиях ее воспитанная дочь перемежала отчеты о шикарном отдыхе с мольбами, упреками и руганью. Надо думать, развлекалась, пока Сережа производственные терки тер, от нечего делать елозила пальчиком по телефону.

А кому еще звонить? Подруга-то одна. И та предательница.

Вера Анатольевна закончила перлюстрацию дочерних тайн. Некоторое время, сжимая Дусин телефон в руках, смотрела в одну точку перед собой. Потом заговорила. Глухо, вымученно:

– Вчера был день рождения тети Шуры. Юбилей. Ангелина ее даже телеграммой не поздравила. Ты можешь себе представить такое, Евдокия?

Вера Анатольевна подняла на сыщицу сухо горящие глаза. Землероева серьезно подумала над вопросом, нахмурилась и покачала головой.

Александра Яковлевна, тетя Шура, – предводительница могучего преподавательского клана семьи Синицыных. Ангелина обожала тетку! На ее день рождения собиралось шумное веселое сообщество друзей-затейников. Пиршество превращали чуть ли не в костюмированное представление. Причем всегда тематическое. Как-то нестареющие душой ветераны-учителя все как один надели пионерские галстуки, и тосты превратились в пионерские речевки. В прошлом году был вечер романсов, и тосты уже пели. В позапрошлом отдали дань японским хокку и танка, изощрялись в стихоплетении…

Эти незабываемые вечера Ангелина и приглашаемая на застолья Евдокия ждали целый год! Готовились, писали спичи.

– А послезавтра, – добивала тетя Вера, – у Лины собеседование. Я все связи подняла, чтоб его устроить, Ангелина мечтала там работать! – Вера Анатольевна неожиданно всхлипнула: – Ты понимаешь, что происходит, Евдокия?

– Она влюбилась, – тихо выговорила Дуся.

– Влюбилась?! – взвилась с дивана гостья. – Да ради бога! Но позвонить-то можно!

Вера Анатольевна вырвала из кармана жакета свой мобильный телефон и воткнула его в руку Евдокии:

– На! Посмотри, что написала эта девчонка!

Дуся нашла последнее сообщение от подруги. Прочитала: «Мамуля, не волнуйся. Я уезжаю в глухомань, где не будет связи. Адью. Я счастлива, мамуля!» И ни слова поздравлений тете Шуре. А это уже наводило и попахивало.

– Она не могла забыть о юбилее, – причитала тетя Вера. – Не упомянула собеседование… – Кандидат наук округлила глаза, воткнула взгляд в растерянные Дусины очи и прошептала: – А что, если последнее сообщение отсылала не она? Евдокия… вот ты сыщица… скажи, я правильно беспокоюсь? Мог кто-то телефоном Ангелины воспользоваться? Вдруг с ней что-то нехорошее случилось?..

И Дусе сделалось тоскливо-тоскливо, в предчувствии заныло сердце.

И это – у нее. Что уж говорить о материнском сердце!

– Тетечка Верочка, вы успокойтесь, – захлопотала Дуся. – Выпейте водички, сядьте. Мы сейчас обо всем поговорим, все обсудим… Я видела приятеля Ангелины, он приличный человек. А Линка влюблена как ненормальная…

Увещевая обеспокоенную мать, Дуся потянула ее за руку к дивану, но тетя Вера резко вырвала ладонь и, встав лицом к лицу с подругой дочери, сказала:

– Евдокия, я не буду разговоры разговаривать и переливать из пустого в порожнее. Я пришла к тебе по делу, с просьбой. Ты не могла бы съездить в Н-ск и привезти домой упрямую девчонку?